Диалог или полифония?

И.Шайтанов в работе «Триада современной компаративистики: глобализация - интертекст - диалог культур», приводя это высказывание Ю. Кристевой, обращает внимание на то, что понятие интертекстуальности с тех пор претерпело некоторые изменения и сводится в определенном смысле к «изучению источников».

Американский критик William Irwin в своем материале, названном ''Against Intertextuality'' (Против интертекстуальности) и опубликованном  в журнале  Philosophy and Literature в 2004 г., отмечает: «Термин этот приобрел почти столько же значений, сколько было использующих его людей, - от последователей первоначальной точки зрения Кристевой  до желающих стильно порассуждать про аллюзии и пародии». [1]

Современный словарь дает следующее определение:  «Интертекст - основной вид и способ построения художественного текста в искусстве модернизма и постмодернизма, состоящий в том, что текст строится из цитат и реминисценций к другим текстам…В поэтике интертекста цитата перестает играть роль простой дополнительной информации, отсылки к другому тексту, цитата становится залогом самовозрастания смысла текста».

В дальнейших рассуждениях мы будем понимать «интертекст»  в упомянутой интерпретации Ю. Кристевой, заметив, что выделенный курсивом  фрагмент словарного определения прекрасно соотносится с мыслью Ю.Лотмана о том, что основная функция текста  суть порождение новых смыслов.

Наиболее ярким примером «самовозрастания смысла» в современной российской прозе нам представляется цикл романов «Плохих людей нет» («Евразийская симфония»), написанный под псевдонимом Хольм Ван Зайчик И.Алимовым и В. Рыбаковым.

Цикл относится к произведениям альтернативной истории. Периодом бифуркации оказались события первых десятилетий монгольского ига. В реальности Ван Зайчика  князь Александр Невский и ордынский хан Сартак подписали договор «о братстве и сотрудничестве», что привело к созданию государства Ордо-Русь, Ордусь, к которой через некоторое время добровольно присоединился мучимый междоусобицами Китай. Конфуцианство, православие, даосизм, традиции императорской власти, «восток – дело тонкое» и  русское «раззудись, плечо»,  - все это слилось в невообразимую фантасмагорию. Фантасмагорию, в которую к тому же просачиваются фрагменты нашей «реальной» реальности.

Естественно, это потребовало создания совершенно особого литературного языка. Он был создан; возникла интересная ситуация, когда нарратив и язык поддерживают и развивают друг друга.

Главными героями цикла являются:
срединный помощник Возвышенного Управления  этического надзора Александрийского улуса  минфа (ученая степень, примерно соответствует доктору права)  Богдан Рухович Оуянцев-Сю, православный русский.

Ланчжун (дословно с китайского переводится «молодец посередине») Палаты наказаний Управления внешней охраны Багатур «Тайфэн» Лобо, исповедующий буддизм и цитирующий Конфуция. Человекоохранитель по должности и по убеждениям.

Ургенчский бек Ширмамед Кормибарсов, глава тейпа,  «потомственный воин-интернационалист», тесть Богдана, мусульманин.

Второй роман цикла называется «Дело незалежных дервишей». Действие происходит в городах Александрия-Невская, расположенном в устье реки Нева-хэ, и Асланiве, где возникли «сепаратистские» настроения. Предоставим слово Хольму ван Зайчику: « В свое время… стареющий Пу Си-цзин и его друзья, восхищенные молодым дарованием, вывезли Тарсуна Шефчи-заде из заштатного на ту пору Асланiва…  и начали публиковать. … он  в конце концов  дописался  до знаменитой поэмы "Завещание”, которая заканчивалась так: "Темницы рухнут! И Асланiв попрет промежду океанiв!”».  Так что "ласкаво рахматуемо” и ”здоровеньки ассалям” в незалежный Асланiв. История начинается.

Главные герои романа оказываются втянуты в череду калейдоскопически меняющихся событий; они вынуждены – как, впрочем, и в остальных романах цикла, –  нести «службу дни и ночи».

Казалось бы, обычный детектив. «Опер» Багатур, следователь Богдан, «силовик» Ширмамед. «Улицы разбитых фонарей» с ханьским акцентом. Но реальность меняется и, меняясь, сдвигает угол зрения читателей. А язык…

Приведем несколько фрагментов романа.

Александрия-Невская. Праздничный вечер, мирные разговоры. Все только начинается:

«…Вот тут Баг и впрямь вздрогнул. Допустить подобную бестактность – это не лезло уже ни в какие врата. Даже в необъятные Врата Небесного Спокойствия Тяньаньмэнь столичного Ханбалыка.  За такое и разжаловать в младшие деятельники не грех.
- Прости, дружище, - покаянно проговорил Баг. – Такая ночь…
- О, да, ночь нежна! – сразу приходя другу на помощь, подхватил Богдан. – Недаром еще Учитель сказал: "Прелесть тихой безлунной ночи уравнивает даже кошек, делая всех их изысканно серыми”…».

Первое свидание Багатура и Стаси:
«- Есть такая профессия, Стася, - скромно проговорил Баг, - Родину защищать.
Стася широко раскрыла свои невозможные глаза.
- Но ведь последняя война была очень давно, - недоуменно сказала она. – Да и то между этими… как их…французами и этими…как их…пруссаками. Мы же не воевали. Там у них был такой бешеный цзайсян со смешной фамилией…похоже на насморк.
- Бисмарк, - уточнил Баг».

Ширмамед прилетел в Асланiв на помощь Богдану:
- Ширмамед, ну что ты, право… Я бы сам.  Один….
- Я читал книгу, - твердо и очень спокойно перебил его  достойный бек. – Книга умная. Великий заморский писатель Хэ Мин-гуй сказал: человек один – ни чоха не стоит!  Ты читал?

Интертекст – это диалог текстов. Разговор, в котором реплики собеседников вычленяются, чередуются и сопровождают друг друга. Диалог в приведенных фрагментах безусловно присутствует в том смысле, что вот-де два человека беседуют, волне слыша и понимая друг друга. Диалог присутствует и в том смысле, что соблюдены все постулаты Питера Грайса.

Что же до языка романа… В своей работе «Полифонический роман Достоевского (постановка проблемы)»  М.М.Бахтин говорил о «множественности самостоятельных и неслиянных голосов»

Но разве голоса в приведенном фрагменте возможно разъять? Можно – конечно же – «обратиться к изучению источников»; но что нам даст цитирование Китса,  Хемингуэя, Фитцджеральда или Конфуция?  Цитации, ведущие диалог, энциклопедия мировой культуры – слишком минимальны для выстраивания этого полотна.

 М.М. Бахтин считал введенный им же термин «полифоничность» метафорой:  «Образ полифонии и контрапункта указывает лишь на те новые  проблемы, которые  встают,  когда  построение  романа  выходит  за  пределы   обычного монологического единства, подобно тому как в музыке  новые  проблемы  встали при выходе за пределы одного голоса. Но материалы музыки  и  романа  слишком различны, чтобы могла быть речь о чем-то большем, чем образная аналогия, чем простая метафора. Но эту метафору мы  превращаем  в  термин  "полифонический роман", так как не находим более подходящего обозначения. Не следует  только забывать о метафорическом происхождении нашего термина» [3]

Нам представляется, что для романов «Евразийской Симфонии» термин «полифоничность» метафорой не является. Обратимся опять к словарю: «Полифо́ния -  музыкальный склад,  характеризуемый многоголосием, то есть одновременным звучанием, развитием и взаимодействием нескольких равноправных мелодий.

Контрапункт -  искусство одновременного сочетания нескольких мелодических линий»
На наш взгляд, в этом определении присутствуют два ключевых понятия: «искусство» и «сочетание». Материалы музыки и романа не антагонистичны в том понимании, что влияние на рецептора обеспечивается не количественным, а качественным воздействием, переходом в новое качество и – опять же  - «порождением новых смыслов». Переход в новое качество, на наш взгляд, возникает всегда, когда явление не поддается жесткой классификации. Речь не идет о чем-то более широком, нежели классифицирующий принцип (в противном случае любая эклектика оказывалась бы качественно новой), но – отличном, инаком.

В своей докторской диссертации Н.И. Бушманова, исследуя проблему интертекста в литературе, ссылается на Умберто Эко. Она пишет: «В своей работе  "Роль читателя” он разграничил обыкновенные и интертекстуальные "рамки”. … Под "интертекстуальными рамками”  Эко понимает "стереотипные ситуации  из предшествующей текстовой традиции, ставшие нашей энциклопедией ”. Эко выделяет рамки, которые не только узнаются аудиторией как принадлежащие к интертекстуальному ряду, но которые способны нести очарование, "магию”, ”волшебство” для читателя или зрителя». [4]

Вернемся к «Делу незалежных дервишей»:
«Голуби встрепенулись и, вытянув шеи, уставились на Бага бусинами немигающих глаз. Баг, от всей души надеясь, что здешние птицы остались верноподданными ордусянами, вольнолетающими по форме и интернациональными по содержанию, поднес палец к губам и единочаятельски попросил их: «Тс-с-с-с…»  Голуби переглянулись, пару раз моргнули, а затем, явно стараясь хлопать крыльями потише и тем самым по возможности облегчая Багу возможность проникновения во вражье логово, снялись с подоконника и перелетели на соседнюю крышу. А уже оттуда поглядели серьезно и вдумчиво. Бессмертные души, каковые они в себе ныне носили, наверняка еще хранили верность братству народов».

«Бек, щурясь, проводил взглядом проплывший мимо памятник с простертой в светлое завтра дланью и золоченой надписью о шляхах титанiв на постаменте, чуть скривил уголок рта, помолчал, о чем-то размышляя, а потом сказал, глядя вперед:

- Как я помню еллинские сказки, все пути титанов завершились в тартаре. Навсегда.
Богдан внутренне крякнул. Бек всегда мыслил своеобразно, но веско.

- Не совсем, - вечное стремление к полной справедливости  в очередной раз принудило Богдана возразить. – Был еще, например, Атлант, он небо держал.
- А! – Бек презрительно шевельнул ладонью. – Атлант- матлант».

Канадская исследовательница Linda Hutcheon полагает, что чрезмерный интерес к интертекстуальности  затемняет роль писателя, поскольку интертекст может существовать лишь «в глазах смотрящего», совсем не обязательно полностью соответствуя намерениям автора. [2]  Рассмотрим, как соотносится с приведенной  точкой зрения такие, например, фрагменты:

Багатур слышит разговор злодеев, похитивших представителя Европарламента:
«- Что у вас?
- Усё путем.  Ничего, говорит, на бумажке той больше не было.
- Паяльник не пробовали?
- Не. А надо? – в голосе проснулся явный интерес.

"Засов, - определил Баг, вглядываясь во мрак расселины. – Там у этих скорпионов дверь с засовом. Пещера, наверное. База. И профессор французский здесь, как пить дать, здесь…. Надо так понимать, что им от профессора узнать что-то надобно. Значит – жив пока… Паяльник?! Милостивая Гуаньинь! Это что же они собрались паять на ночь глядя?”…»

Асланiвськие новости: «Чудесное спасение старушки. Пожилая женщина, имя каковой сейчас устанавливается, решила покормить птичек хлебушком в городском саду, но слетевшиеся со всей округи голодные воробьи едва не заклевали ее насмерть. Люди вокруг были совершенно растеряны происходящим и не знали, что делать, - но совершавший в парке свой обычный дневной моцион достопочтенный начальник уезда Кур-али Бей-баба Кучум, никогда не отделявший себя от народа  и всегда радевший о нем, решительно отогнал распоясавшихся птиц и спас несчастную от неминуемой гибели».

Вероятно, можно согласиться с Линдой Хатчин в том смысле, что если «смотрящим» окажется человек иного культурного и языкового дискурса, для него многое окажется утраченным. Именно поэтому так невероятно трудно перевести романы Хольма ван Зайчика на иностранные языки. Что касается российских читателей, - нам представляется, что «Евразийская Симфония» - новое и очень интересное  явление российской современной словесности.
 
Литература:
1.    Irwin, William. ''Against Intertextuality''. Philosophy and Literature, v28, Number 2, October 2004, pp. 227-242.
2.    Hutcheon, Linda. A Theory of Parody: The Teachings of Twentieth-Century Art Forms. 1984; rpt with new introduction; Champaign and Urbana: U of Illinois P, 2001.
3.    Бахтин М. Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве // Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М.: Художественная литература, 1975.
4.    Бушманова Н.И. Проблема интертекста в литературе английского модернизма. Автореферат на соискание ученой степени доктора филологических наук. Москва. 1996
5.    Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М.:    РОССПЭН, 2004.
6.    Хольм Ван Зайчик. Дело незалежных дервишей. Санкт-Петербург. Азбука-классика. 2003
7.    Игорь Шайтанов. Триада современной компаративистики: глобализация - интертекст - диалог культур. h ttp://magazines.russ.ru/authors/s/shajtanov/

Материал предоставлен автором.