Добавлено (07.11.2013, 18:52)
---------------------------------------------
вот пошли официальные рецензии

(с сокращениями)

В прокат выходит экранизация романа «Географ глобус пропил» с Константином Хабенским в роли учителя географии.

Уволенный из заводской библиотеки остроумец с тягой к выпивке Виктор Служкин устраивается в школу учителем географии — резюме не располагает, но и других желающих нет. В школе старшеклассники проверяют авторитет, помочившись на тряпку, лучшая ученица Маша влюбляется в гуманитарный цинизм нового педагога, а преподаватель немецкого приезжает в дорогом автомобиле и выглядит как успешная фотомодель.

В доме напротив поселился старинный приятель Будкин - он тоже успешный: говоря в терминах 1990-х, «приподнялся» и ходит в гости к соседу с дорогими гостинцами. Жена Надя уже в автоматическом режиме костерит за непригодность к жизни и, как следствие, безденежье. Маленькая же дочь Тата просто любит папу.

Если высшая справедливость существует, то «Географ» должен стать третьим кряду коммерческим успехом российского кино после «Сталинграда» Федора Бондарчука и «Горько!» Жоры Крыжовникова.

Для того чтобы закончить съемки фильма по одной из главных книг русской литературы нулевых (написанный Алексеем Ивановым в 1995 году роман был опубликован в 2003-м), Александр Велединский заложил собственную квартиру. Личная, выходит, история, причем не только для постановщика.

На «Кинотавре», где фильм собрал несколько призов, включая и главный, не раз звучала фраза: «Служкин — это я!» — произносившие ее зрители отличались друг от друга и возрастом, и полом.

Повторяли ее и после на фестивалях от Нью-Йорка до Сахалина.

Узнавать себя в герое Хабенского, должно быть, приятно.

Это обаяние полураспада: на каждую неурядицу — шутка, на каждые десять слов — одно, но меткое, отказ от успеха, вредные привычки в сочетании с глубинной непорочностью.

Отпускает жену к другу, кокетничает с непростой коллегой, удовлетворяет желание старой знакомой, не нуждаясь в ответном удовлетворении, тащит подростков в поход, напивается, просыхает, остается один на один с влюбленной ученицей.

В первоисточнике Алексея Иванова привлекательность алкодзена, потрепанного путешествиями по воле течения, подкреплялась литературными познаниями героя, чем-то, что можно условно назвать вкусом.

У героя фильма Велединского со вкусом беда: места он цитирует сплошь общие, слушает какую-то дрянь. Образованного человека в нем выдает только образная и сложнее, чем у окружающих, устроенная речь.

Ну и харизма Хабенского, конечно: взглянет с экрана — и сразу хочется верить в то, что Служкин умнее, тоньше и лучше прочих.

Собственно, играет Хабенский более-менее того же человека, что и в «Иронии судьбы-2», а тот, соответственно, по прямой наследовал классическому Жене Лукашину, тот тоже любил выпить, остроумно шутил и проникновенно пел под гитару. В ностальгических речах о советском кино, традиция которого прервалась с перестройкой, есть что-то тревожное, как в разговорах о воскрешении покойников, но если продолжение той традиции возможно, то

«Географ» — близкий к идеалу образец гуманистического направления, в котором алкоэскапизм противопоставляется общему застою, а юродство — культу успеха.

В одной из ключевых сцен учитель Хабенского практически повторяет монолог Михаила Ефремова из фильма «12» Никиты Михалкова, тот отчитывал коллег — присяжных заседателей и всю страну вместе с ними: «Вы, как сюда зашли, сразу свои рожи ржать приготовили. Смеетесь надо всем и везде. Абсолютно над всем. Цунами, землетрясение — ХА-ХА-ХА, полстраны замерзло — ХА-ХА-ХА, милиционер-убийца — ХА-ХА-ХА, пять миллионов детей беспризорны —ХА-ХА-ХА!»

В похожих словах и в той же самой тональности Служкин обвиняет в нежелании думать и быть людьми вверенный ему класс.

Быть людьми — значит не состояться, а остановиться и принять решение не участвовать в общих играх. Отправиться в поход, сплавиться по реке, довериться течению опять же.

В реальности это, кстати, совершенно гибельный вариант — то, что происходит на реке в фильме, конечно же, чудо. И будь это не метафора утраченного времени, а социальное кино про школьников, иначе бы звучала отличная песня с припевом: «Его же посадят, его же посадят, его же посадят за мертвых детей».