Эссе "Я и История"
Написал заголовок и задумался…Не слишком ли помпезно? Прямо: «Васисуалий Лоханкин и его роль в русской революции». Может лучше было бы «История и я»? Как-то скромнее. А с другой стороны, как же роль личности? «Человек – это звучит гордо!», «Историю делают люди!». И компромисс с Душой все-таки состоялся.
Итак, я учитель истории. Уже два года. Думаю, что еще не осознал какой груз взвалил на себя.
- Учитель Истории – человек, который ищет Правду. Ищет и несет ее людям, - романтически шепчет Душа,
- Книги, путешествия, научные семинары, жаркие споры, рождение Истины Нет жалкому прозябанию кабинетной крысы, ради колбасы и денег! Нет обретению «теплых» местечек, ради карьеры! Упорная работа, преодоление страха и лени. Вперед, мой друг!
Ого. В нерешительности тру макушку. Так, ведь, не семнадцать. Вспомнил свое босоногое, которое дается только раз… Как помногу раз перелистывал старенький учебник «Рассказы по истории СССР» (в школу еще не ходил), как заворожено глядел на великолепные цветные иллюстрации. Любимой картинкой была «Штурм монголо-татарами Рязани». Панорама боя «затягивала» в себя. Вот хищный кочевник, натянув тетиву, выцеливает защитника на крепостной стене. Другой его сородич падает, сраженный в грудь стрелой. Третий хватается за саблю. Сверху рязанцы тоже стреляют из луков. насмерть бьются с врагами перед городскими воротами. Застывшие замахи мечей и топоров. Поразительно, как на сравнительно небольшом формате рисунка художник передал такое напряжение схватки. На лицах воинов все оттенки чувств: ненависть, боль, тревога. Мастер остановил их лишь на мгновение, кажется, моргнешь – и вновь засвистят стрелы, польется кипящая смола со стен.
Вопрос «А было ли так на самом деле?» не возникал в моей пятилетней голове, как и многие другие вопросы. Например, почему учебник назывался «Рассказы по истории СССР»?
Однажды отец, вернувшись из рейса в Грецию, привез настенное украшение - бронзовый колокол с изображением афинского Парфенона. Нам нравилось дергать за цепочку и получать звонкое, протяжное: «Д-и-н-ь…д-и-н-ь»! Он и сейчас висит у нас на стене. Вот дергаю за цепочку…
–Д-и-н-ь!... Голос детства. И… следующая строфа эпиграфа.
«Лишь один зовет колокольчик,
Словно спрашивает: «Ну, где же ты?»
Словно хочет побыть со мною,
А я рад бы, да не могу.
От причала отходит судно –
На него все мои надежды.
Я слежу за его движеньем,
Оставаясь на берегу».
Прекрасные, загадочные символы: судно, колокольчик, - словно Душа рвется куда-то и томится в ожидании. «Ну, когда же? Когда?»
Внутренний скептик вовсю захохотал.
-Уважаемый, не хочется Вас называть карасем-идеалистом и прочими словами, коих Вы вполне заслуживаете за Ваше упрямство и, простите, глупость. Ну, подумайте сами. Первое. Вы НЕ СОСТАВЛЯЕТЕ образовательный стандарт – Вы его ВЫПОЛНЯЕТЕ. Так? Замечательно!
Второе. При всем уважение к Вашей пылкости, горению, благим намерениям, Вы ограничены учебно-методическим комплектом. Учебник такой-то, глава такая-то, пособие такое-то. Понимаете?
И плевать, что в древнем Киеве находили, в основном римские монеты и арабские дирхемы. И плевать, что летописи полны несуразицей. Написано в учебнике ВСЕМИ УВАЖАЕМОГО АВТОРА: «Киев – столица Древнерусского государства» - и быть посему. Вы можете сетовать, можете жаловаться, но повлиять на содержание…увы.
Третье – это ЕГЭ. Тут, вообще, не сманеврируешь. Вам, батенька, за что государство деньги платит? Вот-вот. Еще раз. Ваша задача – дать готовый, разработанный материал. Качественно, творчески, интересно. Вот здесь, пожалуйста, любая Ваша самодеятельность. Дерзайте, творите…Ну, и, наконец, - голос скептика сделался почти сочувственным,
- Наконец, родители. Да-да, любезный…Сами понимаете. Ведь многие полагают, что их чада почти Ключевские и Соловьевы, а тут бац! - низкий балл. И что Вы будете делать? В колокольчик трезвонить? Ох-хо-хо! Истина, книги, путешествия...
Я представил себе его образ.
Лысина, козлиная бородка, очёчки – все непременные атрибуты учености.
- Ну, разве я неправ?
Внимательные, колючие бусинки прокалывают меня сквозь очки, едва заметная снисходительная улыбка. «Уймись, дурак! Уймись!»
Я молчу, и, поглаживая бородку, скептик выкладывает последний козырь.
- Вот Вы любите исторические труды. А кто их пишет? Ученые-историки? Но они, все до единого – не очевидцы! Те самые кабинетные крысы. Вас самих раздражает масса мифов и лжи в этих, так называемых трудах. И ждать, что спустя столько лет в них вдруг откроется что-то другое – наивность! Да, уйдут старые путаники, лжецы, маразматики, но их место займут новые. Такие же. Почему? Да как Вы не поймете?! Потому что им тоже нужны: должности, диссертации, зарплаты.
Да та же самая колбаса, в конце концов. И так было и будет всегда.
Мысли начинаю закипать. «Надо успокоиться, успокоиться»,- бормочу себе, - «Но ведь спокойствие – душевная подлость, как писал Л.Толстой. Значит…(Снова тру макушку), значит вновь рвать, путаться, начинать и бросать… Так ведь уже не семнадцать.
Упорная работа? Было. Преодоление страха и лени? Тоже было.
Опять? Заново перелопатить огромный материал, схемы, графики, таблицы. Взять новое, узреть этот блеск исторической спирали, ее циклы, ее невидимые кольца. Отделить объективные законы Истории, от мусора, от накипи человеческих страстей. Но как? Раствориться в тумане древних летописей, понять их сакральный смысл? Нужно ДРУГОЕ сознание и потом - где их взять? А где найти все объясняющие артефакты? А ДНК-генеалогия поможет? Или опять перемудрим, а потом еще больше запутаемся? Вопросы, вопросы, вопросы… «Программа усложняется до тех пор, пока не превышает способности программиста», - вспомнилась чья-то ехидная фраза.
Но ведь нельзя же мусолить одно и тоже набившее оскомину?
Ведь как красиво! - «И бьёт крылами Матерь-Сва-Слава, и рассказывает потомкам…и преграждает дорогу врагам Руси, бросается на них, сияя огнем и светом…». Неужели выдумки?
Надо что-то делать. И постараться успеть, потому как есть еще и Время».
«Я то Вас прощу, - выговаривал один профессор, опоздавшему на лекцию и стыдливо извиняющемуся студенту истфака, - «Я то Вас прошу, но простит ли Вас История?»
Простит ли меня История?
«Навсегда расставаясь с морем,
Наблюдаю почти бесстрастно,
Словно, даже уже и это
Не могло бы меня развлечь,
Как невидимые пределы
Разграничивают пространство
И ничто этих черт запретных
Не осмелится пересечь.
Лишь корабль моих упований
Нарушает сию границы,
Тяжело поднимает крылья
И, волнуясь идет во мглу.
Я слежу за его движеньем,
Но пустуют мои таблицы
Ни о прошлом, ни о грядущем
Ничего сказать не могу».
Последняя строфа «Корабля…» выплыла и повисла в комнате.
Сохранена орфография и пунктуация автора.
Автор: Жутовский Вадим Евгеньевич, учитель, ОШ № 14
0
