Литературная гостиная "Человек незаметного великого мужества . Поэзия серебряного века"; 9 класс

Человек «незаметного великого мужества»

(Литературная гостиная)

Лесняк Ирина Григорьевна,

учитель МБОУ СОШ№18

Тимашевск, Краснодарский

край

А здесь, в глухом чаду пожара

Остаток юности губя,

Мы не единого удара

Не отклонили от себя.

И знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час.

Но в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас,

Ведущий1: А.Ахматова

Эти строки принадлежат А.А.Ахматовой.

Ее голос на протяжении двадцатого века выделялся в многоголо­сом хоре русской поэзии.

Какая же она, Анна Ахматова — Женщина, Анна Ахматова — Лич­ность, Анна Ахматова — Поэт.

Ее внешний облик был выражением духовности. Недаром портреты Ахматовой создавали Н. Альтман, К. Петров-Водкин, А. Модильяни, Г. Верейский, А.Тышлер, П. Тырса, Н. Данько. Писали ее портреты и поэты:

В начале века профиль странный

Возник у лиры.

(С.Городецкий)

От ангела и от орла

В ней было что-то.

(М.Цветаева)

Она слушала Ф. Шаляпина, наслаждалась искусством А. Павловой и В. Нижинского, любила театр В. Мейерхольда, живопись М. Шагала и А. Модильяни, музыку Шумана, Шостаковича, Стравинского.

«Коротко о себе». Так озаглавила Анна Андреевна автобиографиче­скую заметку к сборнику 1961 года «Анна Ахматова. Стихотворения1909—1960)». На трех страничках она рассказала о своих родителях, о Цар­ском Селе, куда ее привезли годовалой девочкой, о том, что каждое лето проводила под Севастополем и любила море, что училась читать по азбуке Л. Толстого, что в пять лет начала говорить по-французски, что стихи на­чались для нее с Державина и Некрасова (их читала мать), что свое первое стихотворение написала в 11 лет, что училась «всегда неохотно», но окон­чила Киевскую гимназию и поступила на юридический факультет Высших женских курсов в Киеве. Что в 1910 году вышла замуж за поэта Н. С. Гуми­лева и побывала в Париже. Что в 1912 году вышел первый сборник ее стихов и родился сын Лев. Потом книги выходили в 1914, 1917, 1921—22 гг. Ахматова создала замечательные сборники любовной лирики, в кото­рых предстает истинная психология женской души.

Ученик1:

Двадцать первое. Ночь. Понедельник.

Очертанья столицы во мгле.

Сочинил же какой-то бездельник.

Что бывает любовь на земле. и поверили, так и живут:

Ждут свиданий, боятся разлуки

И любовные песни поют.

Но иным открывается тайна,

И почиет на них тишина...

Я на это наткнулась случайно

И с тех пор все как будто больна.

Ведущий2:

О том, как Ахматова отнеслась к Октябрьской революции, мы узнаем из ее стихов. Тысячи нитей связывали Анну Ахматову с Россией, но не вес могла принять она в революции. Ей казалось, что «все расхищено, предано, продано», что «черной смерти мелькало крыло». Но она отвергла «утеш­ные» голоса, которые звали ее уехать на чужбину:

Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух.

Чтоб этой речью недостойной

Не осквернился скорбный дух.

(«Мне голос был. Он звал утешно.....)

Ведущий1:

А. Ахматова всегда ощущала свою удивительную близость к А. С. Пуш­кину. Вспомним ев стихи «В Царском Селе»:

Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озерных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко

Устилают низкие пни…

Здесь лежала ею треуголка

И растрепанный том Парни.

Результатом особого интереса к творчеству Пушкина было несколько работ о том, кто, как она считала, «...победил и время и пространство». Это «Последняя сказка Пушкина», «Слово о Пушкине», «Каменный гость Пушкина», «Гибель Пушкина», «Аленсандрина», «Пушкин и Невское взморье», «Две новые повести Пушнина», «Пушкин в 1828 году», «О XV стро­фе второй главы «Евгения Онегина». Как видим, в лице Ахматовой мы встречаем серьезного и и до к попонного исследователя Пушкина.

В автобиографической заметке от рассказа о пушкинских работах Ахматова сразу переходит и событиям 1941-го, минуя драматические страницы своей личной жизни: расстрел Н. С. Гумилева, арест единствен­ного сына; не расскааыиает она о том, как теряла друзей, о том, что была единственным поэтом, кто приехал в Воронеж навестить О. Э. Мандель­штама, и написала об этом в 1936 году такие строчки:

Ученик2:

А в комнате опального поэта

Дежурят страх и Myза в свой черед.

И ночь идет,

Которая не ведает рассвета.

|«Воронеж»)

На протяжении всей своей жизни Анна Андреевна всегда была при­мером высокой человеческой порядочности.

Что же мы читаем в ее кратких заметках о войне! О том, что в блока­ду она дежурила на крышах домов, а потом была эвакуирована в Ташкент: «До мая 1944 года я жила Ташкенте, жадно ловила вести о Ленинграде, о фронте. Как и другие поэты, часто выступала в госпиталях, читала ране­ным бойцам. В Ташкенте я впервые узнала, что такое человеческая добро­та: в Ташкенте я много и тяжело болела».

Ведущий1:

Что она чувствовала и переживала в южном городе, поётся в ее многочисленных стихах. Встречая третью весну под добрым небом Узбекистана, Ахматова писала:

Но не забуду я никогда

До часа смерти.

Как был отраден мне звук воды

В тени древесной.

Персик зацвел, а фиалок дым

Все благовонней.

Кто мне посмеет сказать, что здесь

Я на чужбине!!

{«Третью весну встречаю вдали...»)

Историк:

В июле 1944 года вернулась в Ленинград. Скромно сообщает, что про­бовала себя в прозе, в переводах. И опять — ни слова о трудностях, о «беспримерной по жестокости и цинизму гражданской казни» — докладе Жданова и Постановлении о журналах «Звезда» и «Ленинград», в которых оклеветали жизнь Поэта и Гражданина, о повторном аресте сына, о нищете и невозможности печататься. И заканчивают эти записки мужественные строчки: «Я не переставала писать стихи. Для меня в них —связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных». И нигде мы не встречаем ожесточения от несправедливых обвинений и наказаний, от зла, которое вносили люди в ее жизнь. Одна вера — в торжество спра­ведливости:

Забудут! — вот чем удивили!

Меня забывали сто раз.

Сто раз я лежала в могиле

Где, может быть, я и сейчас.

А Муза и глохла и слепла,

В земле истлевала зерном.

Чтоб после, как Феникс из пепла,

В эфире восстать голубом.

Литературный критик:

Свое предисловие к двухтомному собранию сочинений А. Ахматовой 1986 года поэт М. Дудин назвал «Души высокая свобода». Он вспоминает о мыслях, которые родились у него во время похорон Анны Андреевны в марте 1966 года. Это были мысли о том, что, уйдя из этого мира, она оставила ему свою поэтическую душу и свои слова, которые жизнь поста­вила «в ряд прекрасных творений бессмертной русской литературы». Это были мысли о том, что хотя в ее жизни было много трагического, в кни­гах ее не было отчаяния и растерянности, о том, что она была человеком «незаметного великого мужества». «Души высокая свобода» не позволяла ей гнуться перед клеветой, предательством, обидами. Она всю свою жизнь дарила миру любовь и радость жизни. Она понимала, что «невозможно жить без солнца телу и душе без песни». Она умела очищать человеческую душу от ненависти. Гуманизм был свойством ее характера. Она ненавидела войну и верила в победу над фашизмом. Она обратилась со словами клятвы к женщинам своей страны:

И та, что сегодня прощается с милым, —

Пусть боль свою в силу она переплавит,

Мы детям клянемся, клянемся могилам.

Что нас покориться никто не заставит!

Историк:

И только прочитав «Реквием» Ахматовой, мы узнаем, что она обращалась к тем женщинам, с которыми вместе стояла у тюремных во­рот. В архиве хранятся пропущенные строфы, которые дают нам возмож­ность почувствовать дыхание страшных довоенных лет:

Ты спроси у моих современниц,

Каторжанок, «стропятниц», пленниц,

И тебе порасскажем мы,

Как и беспамятном жили страхе,

Как растили детей для плахи,

Для застенка и для тюрьмы.

Судьба поэта слита с судьбой народной. Творческий путь Ахматовой заключает в себе драматический процесс сопряжения судьбы личности с судьбой народа. Как мать она пережила те же ужас и горе, которые пере­жили тысячи женщин России:

Семнадцать месяцев кричу,

Зову тебя домой,

Кидалась в ноги палачу,

Ты сын и ужас мой.

Все перепутались навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек

И долго ль казни ждать.

Через свою трагедию она постигла трагедию других матерей, а, зна­чит, и всего народа:

И я молюсь не о себе одной,

А обо всех, кто там стоял со мной

И в лютый холод, и июльский зной

Под красною ослепшею стеной.

Литературовед:

Поэму «Реквием» долгие годы Ахматова не могла даже записать, было опасно. Десятилетия ее хранили в памяти друзья. В предисловии к поэме А. Ахматова воссоздала свой диалог с женщиной из тюремной оче­реди, где она стояла «трехсотая, с передачею»: «А это вы можете опи­сать!» Ахматова ответила: «Могу». И она смогла. В «Реквиеме» А.Ахматова стала поэтом народной скорби. «Свое» здесь слито с общим.

Как можно «забыть эти строки о «невольных подругах» по ленинград­ским тюремным очередям!

Хотелось вы всех поименно назвать,

Да отняли список и негде узнать.

Для них соткала в широкий покров.

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомилионный народ.

Пусть так же они поминают меня

В канун моего погребального дня.

А. Ахматова — поэт-гражданин — писала о том времени, когда

...безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

Историк:

А Жданов в 1946 году говорил о ней, как о «барыньке, мечущейся между будуаром и молельней».

Роль поэта определяется такими категориями, как совесть, память, историческая ответственность перед временем. Тема исторического долга художника неразрывно связана с категорией памяти.

Стрелецкая луна. Замоскворечье. Ночь.

Как крестный ход идут часы Страстной недели.

Мне снится страшный сон. Неужто в самом деле

Никто, никто, никто не может мне помочь!

«В Кремле не можно жить», —

Преображенец прав,

Там зверства древнего еще кишат микробы:

Бориса дикий страх, всех Иоаннов злобы,

И Самозванца спесь — взамен народных прав.

А. Ахматова как поэт всегда развивалась в традиции демократической литературы. Читатель для нее был синонимом народа:

«...каждый читатель как тайна, как в землю закопанный клад...», а бли­зость поэта и читателя — назначение искусства:

Чтоб быть современнику ясным

Весь настежь распахнут поэт.

Поэтический пафос Ахматовой — открыться своему читателю. Она сама определила свое назначение, свою судьбу, свою программу.

Центральное место в ахматовской поэтической «философии искусства» занимает гимн могущественному бессмертному Слову. Образ Родины у нее всегда неразрывно связан с такими понятиями как культура, искус­ство, слово. В 1942 году она писала:

Не страшно под пулями мертвыми лечь.

Не горько остаться без крова, —

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем Навеки!

Вот таким «свободным» и «чистым» было слово поэта Анны Ахма­товой. Она всегда верила в «победившее смерть слово», она верила в предназначение поэта:

Наше священное ремесло

Существует тысячи лет...

Наш современник:

Свою работу Ахматова считала «священным ремеслом», она всегда утверждала в своем творчестве высокие нравственные истины. Стихи А. Ахматовой — откровение человеческой души:

Из-под каких развалин говорю.

Из-под какого я кричу обвала,

Как в негашеной извести горю

Под сводами зловонного подвала.

Я притворюсь беззвучною зимой

И вечные навек захлопну двери,

И все-таки узнают голос мой,

И все-таки ему опять поверят.

А. Ахматова — мастер высокого класса. В своих стихах она умела доби­ваться сжатости и поэтической динамики. О смерти Пастернака она ска­зала так, как только Поэт мог сказать о Поэте:

Но сразу стало тихо на планете.

Носящей имя скромное... Земли.

Истинный художник находится не только в социально-исторических связях с миром, он связан и с природой. Потому он бессмертен, как бес­смертна она сама. Умерший художник у Ахматовой может превратиться «в жизнь дающий колос или в тончайший, им воспетый дождь». Вот какие строчки посвящает она Борису Пастернаку:

Он награжден каким-то вечным детством,

Той щедростью и зоркостью светил,

И вся земля была его наследством,

А он ее со всеми разделил.

Удивительные отношения связывали А. Ахматову с ее собратьями по поэтическому цеху. Своим учителем она считала И. Анненского. Любила поэзию А. Блока, М. Цветаевой, В. Маяковского, «поэтическим чудом» на­зывала О. Мандельштама, высоко ценила стихи Б. Пастернака.

Литературный критик:

Анна Ахматова оставили нам прекрасные переводы из сербской, италь­янской, польской, французской, болгарской, чешской, румынской поэзии. Она переводила стихи поэтов, написанные на языках народов СССР. Поэты из Армении и Грузии, Литвы и Латвии, Украины и Татарии вошли в наш духов­ный мир в ее переводах.

А интерес Анны Ахматовой к Востоку был безграничен. Мифы и пре­дания Индии, стихи древних египтян, китайцев, поэзия Кореи, история гуннов, Фирдоуси — вот далеко не полный круг интересов Ахматовой. Она оставила нам свои открытия из области чело­веческого духа. Она всегда понимала непреходящую ценность культуры:

Человек угасает, тело его становится прахом,

Все близкие его исчезают с земли,

Но писания азаставляют вспоминать его

Устами тех,кто передает это я уста других.

Книга нужнее построенного дома,

Лучше гробниц на Западе,

Лучше роскошного дворца,

Лучше памятника в храме.

Такие книги оставила нам Поэт Анна Ахматова. За два года до смерти ей вручили в Италии премию «Этна-Таормина», в Англии — диплом почет­ного доктора Оксфордского университета. Похоронили ее в Комарове под Ленинградом, где она долгие годы жила в одиночестве. Круглый год на ее могиле лежат цветы. К ней приходят люди, которым нужна поэзия Правды, поэзия Мужества, поэзия Любви.

А закончим мы свой рассказ об Анне Ахматовой строчками Б. Пастер­нака, написанными в 1943 году в связи с выходом ташкентской книжки ее избранных стихов: «...Было бы странным назвать Ахматову военным поэтом. Но преобладание грозовых начал в атмосфере века сообщило ее творчеству налет гражданской значительности.

Две кровопролитные войны, их следы чуть ли не на каждой странице, и между ними известный силуэт с гордо занесенной головой, жизнь и де­ятельность несгибаемой, преданной дочери народа и века, закаленной, привыкшей к утратам, мужественно готовой к испытаниям бессмертия... Давнишняя ахматовская сжатость, плавность и свобода — качества, отны­не пушкинские до бесконечности».