"На днях приходит от друга сообщение: помоги, вопрос жизни и смерти. Ну, сгоняю сон в 4 утра, читаю ссылку. Там одна мамаша переживает, что ребенку поставили трояк по русскому за неверный перенос слова. Ребенок, значит, перенес «рус-ский», а учительница потребовала только «русс-кий» и никак иначе. Мама в расстройстве, ищет грамотного филолога, чтобы объясниться. Ну, что я скажу? Уймитесь, мамаша. Что за беда – переносы? Я вас умоляю, школа – это одна глобальная беда, так стоит ли ломать копья по поводу вполне демократически настроенного слогоделения?

Расписав для волнующейся мамы фонетико-орфографические нюансы, я подумала, что не надо мне идти на торжественную часть нашего «выпускного» из 4 класса. Потому что, не дай бог, мне попадется в руки микрофон. Все скажу. Хоть держите меня четверо.

Расскажу, что ни фига наша гимназия (и готова зуб дать – 99 процентов остальных школы тоже) не дает знания. Конечно, формально дети научились читать, писать, считать, но само по себе знание для них совершенно не имеет значения и цены. Оно бесполезно. Потому что ценится в школе: быстрота реакции, память, умение находить алгоритм, приспосабливаться, не лезть с инициативой и помалкивать. Ни один учитель не рассказывает и не показывает личным примером, что знание – это круто, полезно, привлекательно, соблазнительно, наконец! Ни один учитель не вызывает уважения за имеющиеся у него знания. Учителей или боятся, или ценят за дружелюбие, или считают проходным элементом. Ни один не показал, что много знать – это волшебство такое. В итоге любви к знанию и понимания его значимости нет. Есть стремление не свалиться в ряды двоечников, и не потому, что двоечники плохие люди (наоборот, отличные парни и чудные девчата), а потому, что двоечникам учителя так мастерски выносят мозг, что жить вовсе не хочется.

Ни один учитель не разрешает ошибаться. Никто не говорит: «Дети, ошибайтесь, это нормально! Это даже здорово, и надо обязательно посмотреть, как именно вы ошибаетесь. Только по вашим ошибкам я пойму, как и что мне дальше вам объяснять». Ни один учитель не может позволить ребенку ошибаться (а если у вас есть такой знакомый – молитесь за него и я помолюсь, чтобы жил долго и работу в школе не бросал).

Учителя размахивают красной ручкой, словно гильотиной, отчитывают детей при всем классе, орут, требуют, вызывают родителей, пишут развернутые замечания в дневнике и тетрадях попрек листа. В итоге ни у одного ребенка в классе моей дочери нет желания учиться, ходить в школу, читать научные книги, самому искать знания ради знаний, а не оценки. Ни один школу не любит и с радостью бы прогулял ее, а при возможности не помешал бы взорвать. Но если отличники могут стряхнуть с ушей крики, проскакивающие тройки, пару замечаний училки и т.д., то бедняги двоечники/троечники берут на себя все. Они в ответе за долгое время, которое им надо, чтобы понять задачу; за медленное письмо («Весь класс что ли должен тебя ждать?!»), за то, что за окном поют птицы и отвлекают от постижения чередующихся гласных; за упавший с грохотом с парты учебник; за невнимательность после полученной от учителя моральной затрещины - двоечники виноваты во всем. Сами. Это они сами такие плохие, это они не умеют сосредоточиться, относиться к делу ответственно, аккуратно оформлять задачу по клеточкам («Три клетки от края отступить, я сказала, а не четыре!» - это важно, для математики, конечно, главное, чтобы именно с четвертой клетки началось решение). А самое невероятное – двоечники виноваты в том, что не похожи на отличницу Таню (Машу, Глашу, Сашу…).

Вот Димка ни на кого не похож .Он сам по себе Димка. Умный, веселый, хитрый, смелый, шумный, резвый. Отличный парень. Был. Димка идет из школы после шести вечера. Он делает уроки, как я понимаю, с учительницей в школе. Он двоечник. С ним надо заниматься дополнительно. В четыре наши дети разбегаются по домам, а Димка остается в классе с учительницей и делает домашку. С половины девятого ура до шести вечера ребенок в школе под угрозой учительского срыва. И срывы бывают регулярно, это по Димону видать. Под Новый год я украшала класс. И пока мы с другими родителями игрались мишурой и шариками, пластиковыми снежинками и сосульками, Димка делал уроки. В тоске. Боясь поднять зад от стула и глаза от тетради. Потому что за столом впереди сидела страшно суровая учительница и следила, чтобы мы не отвлекали Димку и чтобы Димка не глазел на ёлку, а писал математику. Без ошибок! Мне гореть в аду, что я не полезла спорить с учительницей. А еще как-то утром в субботу я везла свою Сашку в парк развлечений в «Гринвич». Сашка довольная сидела в троллейбусе, мы над чем-то смеялись, и тут заметили Димку. Серый, с черными кругами под глазами, Димыч грустно ехал на соседнем сиденье. Куда? К репетитору. Вот скажите мне, какой должна быть невероятной программа в 4 классе, чтобы ребенку был нужен репетитор? Насколько беспомощен, бездарен должен быть учитель, если банальный уровень математики он нормальному десятилетнему парню объяснить не в состоянии? И насколько некогда должно быть родителю, чтобы в субботу утром спровадить ребенка к репетитору?

- Димка, - пристала я тогда с расспросами, - а ты только к репетитору или еще куда?
- Потом еще в музыкалку, - вздохнул Димыч и показал на футляр. – Скрипка.
- Димка, это же самый сложный инструмент! Ты представляешь, какой ты талантливый, что умеешь играть на скрипке? Вообще не все могут! Тут же нужен чудесный слух, хорошее чувство музыки! Димка, ты просто супер и молодец!
И все. А всю жизнь помнить буду, как серое лицо парнишки стало счастливым. Три банальных предложения от чужой вообще-то тетки. Примитивное слова «супер» и «молодец», и Димку не узнать. С тех пор всегда, когда вижу Димку или какого другого санькиного одноклассника, всегда хвалю. Без прелюдий. Много. И смотрю на счастье.

Если, не дай бог, на вымышленном «выпускном» у меня окажется микрофон, то я спрошу: у учителя руки отсохнут что ли обнять ребенка или язык отвалится доброе слово сказать? Почему хвалят только за грандиозные успехи и всегда одних и тех же хорошистов/отличников?

Вот вчера моя Сашка участвовала в конкурсе, от которого отказался Андрей. За этот отказ Андрея распинали перед классом учитель и завуч. Тот самый завуч, которого я в глаза не видела, но которому наши активные мамаши собираются покупать подарки/цветы на «выпускной». Тот самый завуч и «учительница первая моя» орали 20 минут на Андрюху за нежелание писать конкурсный тест по математике и русскому. Кричали, упрекали, обзывали лентяем, обвиняли, называли безответственным. За что? За то, что Андрюхе объективно надоели тесты, а конкурсная работа – тот же тест. У наших детей контрольные каждый божий день. Иногда по две. Когда учительница все это проверяет – загадка, точнее, загадка – когда она все остальное делает? У нее нет хозяйства что ли домашнего? Сын что ли не с ней теперь живет? Она сама вообще ест, пьет, спит хотя бы? Или все детям, все школе? Вопрос – а надо нам вот это все?

Так вот я, если, упаси боже, мне микрофон дадут, спрошу: жопа что сгорит, если к ребенку подсесть и спросить: «Андрюха, а чего случилось? Почему не хочешь на конкурс?». Сесть с ребенком рядом, обнять, сказать лишний раз доброе слово – это не преступление. Это нормально. Улыбнуться ребенку – это не бонус на выпускной, это тоже нормально и должно быть каждый день. Улыбнуться ребенкиной ошибке, неуклюжести, неаккуратности, улыбнуться и взять за руку, если ему страшно.

Но куда там. Такое ощущение, что Пединститут учит скалиться, бить по рукам и орать командным голосом. Вот вчера учительница и завуч вдвоем обрабатывали перед всем классом Андрея. Я просто хочу понять: зачем перед всем классом? Почему не жаль учебного времени на бесполезный, даже вредящий ор? Впрочем, ответы я знаю. Времени не жаль, потому что знание ценности не имеет. А орать публично – это от отсутствия мозгов и от беспомощности. Я бы поглядела на учительницу и завуча, если бы их при всем честном народе криком отхаживали бы министр образования и директор школы. Андрюха, по рассказам, молчал, краснел и водил скулами. Это пока. В 7 классе он пошлет всех на заборное слово, и, по-моему, будет прав. А главное – этого учитель и завуч старательно и добиваются, устраивая публичное линчевание без всяких оснований, совершенно забыв, что участие в конкурсе – дело добровольное.

Короче, если бы мне микрофон дали, чего, конечно, уже не будет, я так и сказала бы: желаю вам, детки, полюбить науку, вопреки учителям, научиться ценить знания, а не оценки и вытрясать из учителей знания, глуша воспитательные процессы, любить читать, а не отчитываться, а главное – желаю пережить школу как обязательное, неизбежное зло, которое можно использовать в своих интересах. Короче, вспомнив банальщину, желаю всегда помнить о лимоне и научиться делать из него лимонад. А учителям желаю вспомнить, что работают они с людьми, более того – с маленькими. И не грех улыбаться, а не скалиться, помогать, а не казнить, обнять, а не отчитывать перед всеми, задать личный вопрос, а не посылать к директору, сказать доброе слово, а не наклеивать ярлык, которому ребенок потом и будет соответствовать. Короче, памятуя о банальном: «У злой Натальи все люди канальи»…